Глава 5.
В северном порту Крита, городе Ираклионе, я разыскал рабака, согласившегося перевезти меня на лодке в Афины. Оказавшись на борту, я уселся в сторонке, чтобы смотреть на море. Ум мой кидало словно на волнах. Я даже не мог себе представить, что ожидало меня через несколько дней. Вот он я, 19 летний, никогда даже не видевший человека из Индии. Помимо того, что Индия находится где-то на востоке, у меня не было ни малейшего представления где это и как далеко отсюда. Да у меня и карты то даже не было. Согласно знаниями, полученными мною в школе, Индия представлялась мне беспорядочной мешаниной из нищеты, болезней, перенаселенности и заклинателей змей. Позже, пытаясь найти ключи к разгадке самых сокровенных таинств жизни, я узнал, что Индию считают страной религии, йогов и великих святых. Готов ли я встретится с этими риши, ведическими мудрецами? Но не в качестве туриста или экскурсанта, а искателя высшей истины.
Едва я вернулся в Афины, меня захлестнула лавина негативной информации. Оказывается, чтобы попасть в Индию, мне необходимо пройти через всю Турцию. Путешественники, побывавшие в Турции, предупреждали меня по поводу Стамбула. «На черном рынке Стамбула всегда есть спрос на донорскую кровь. Там тебе пообещают хорошо заплатить за здачу крови, а потом просто свяжут, выкачают у тебя всю кровь, а труп сбросят в Черное море». Другие встревали в разговор: « А знаете, что за гетто в Стамбуле? Просто райские кущи для бандитов, которым ничего не стоит убить тебя всего за одну лиру». Но твердо решив ехать, я перестал прислушиваться к подобным страшилкам.
В студенческом общежитии я навел справки о сухопутном маршруте в Индию. И вновь меня окружила группа европейцев, пытавшихся отговорить от поездки. « Да ты что, газет не читаешь? С ума сошел». Кто-то потрясал английской газетой перед моим лицом. «Турция охвачена эпидемией холеры» гласил заголовок. « Ты же не сможешь попасть в Индию, минуя Турцию». Да, в Турции действительно свирепствовала холера. Об этой новости писали по всей Европе. И только подумать, я хотел путешествовать автостопом по этой стране. Возможно, я и впрямь сошел с ума.
Среди всех этих советчиков-теоретиков выделялись двое молодых людей, которые, как и я сам, вознамеривались предпринять путешествие в Индию сухопутным способом. Один из них Джеф, американец из Сан Диего лет 20, высокий, атлетически сложенный, с квадратной челестью и крупным носом. Белокурые волосы почти до самых плеч разделял аккуратный пробор. Голубые глаза выглядывали из-под черной оправы очков. Несмотря на внешнюю грубоватость, он был очень добродушным малым. Как и я, он отправлялся в Индию в поисках смысла жизни. Непритязательный и обожающий повеселиться, он был из самых приятных и внушающих симпатию людей, с которыми мне довелось когда-либо встретиться. Второй – Рэмси, австралиец с румяным лицом и рыжеватыми волосами лет 30-35, был умудренным опытом путешественником. Но хотя он выглядел прожженным и крутым, сердце у него было тоже мягким. К тому же проехав на попутках через всю Европу и Азию, он приобрел зрелости и мудрости, так не достававшей всем нам. Я представился им своим именем – Ричард. Но в узком кругу путешественников меня уже знали как Монаха, потому Джеф и Рэмси стали называть меня как все.
Из нах троих только у одного Джэфа были кое-какие деньги. Улабаясь во весь рот широченной улыбкой он сказал: « Эй, парни, здесь не так уж много, но все, что у меня есть, это наше общее». Он пошарил рукой в рюкзаке и достал оттуда хлеб, кунжутное масло, шпинат, помидоры, оливки и брынзу. Оживленный, словно большой ребенок, он приготовил для нас вкуснейшего пиршество и разложил все поровну на 3 порции. Вонзив зубы в бутерброд, он откусил огромный кусок и, жуя, сказал: « Ну, а уж потом как-нибудь перебьемся, парни, верно я говорю?»
Мы с Рэмси закивали, смакуя бутерброды.
Это происходило в вестибюле студенческого общежития, где мы втроем торжественно отметили наш пакт о прокладке сухопутного маршрута в Индию. Затем мы отправились в посольство Турции, чтобы узнать не закрыта ли граница. « Граница открыта,» - горделиво сообщили нам в посольстве. Мы пришли туда на следующий день получать свои визы.
Чтобы попасть в Турцию, мы сначали добрались на попутках в библейский город Салонники, на северном побережье Греции, а оттуда отправились на восток к Кипи, северо-восточной точке Греции. День шел за днем, но на дороге не было ни одной попутки. Все же мы решили держаться ближе к границе, являвшейся мостом между Европой и Азией и главными воротами в Европу для контрабандистов, поставлявшие канабис и героин из средне восточной и юго восточной азии. Пограничный пост стоял далеко от каких либо городов. Несколько часов мы добирались до запустелой пропыленной заставы, где дорога резко оборвалась. Не суливший ничего хорошего металлический забор преграждал нам путь. Забор был увенчан завитками колючей проволоки и тянулся так далеко, насколько хватало глаз. Напротив стояли вооруженные автоматами солдаты греки. Подойдя к ближайшему солдату, Рэмси поинтересовался, где находится служба иммиграционного контроля. Тот указал на простенькую будку у забора. Там никого не было, а меж тем уже приближался вечер. И что теперь?
Мы были полны решимости продвигаться вперед, но единственным ответом на наши неоднократные попытки навести справки были только безразличие, раздражение или непонимание. Наконец, один молоденький солдат, наблюдавший за нами, исчез. Несколько минут спустя из палатки чайханы, которую мы до того момента не заметили, вышел сотрудник греческого имиграционного контроля. Это был тучный пузатый мужчина с густыми усами. Похоже его военная рубашка была ему тесновата на размер. Вытерев уголок рта салфеткой, он передал ее молодому интервьюэру консультанту и воззрился на нас.
« Что вы хотите?» - спросил он.
Рэмси невозмутимо ответил: « Хотим пересечь границу с Турцией».
Толстопузый недоверчиво взглянул на нас. « Невозможно, граница закрыта. В Турции свирепствует холера, распространяющася как пожар. Ни один нормальный человек не пойдет туда сейчас».
« А в посольстве нам сказали, что граница открыта,» - выпалил Джэф. « Мы хотим...»
« А вам известно, что такое эпидемия холеры?» - ощетинясь от злости заорал сотрудник. « Если я пропущу вас в эти ворота, назад вы уже через них не пройдете. Эта граница закрыта для входа». Он показал на восток в сторону темнеющего неба. « Здесь вокруг нейтральная полоса». Прищурив глаза, он добавил: « А знаете, что она собой представляет? Дикую глушь, полную ядовитых змей и голодных волков, пустыню без еды и воды».
Прежде, чем он смог вставить хоть еще слово, Джэф снова прервал его: « А почему же тогда в посольстве в Афинах нам сказали, что граница открыта? Мы уже все оплатили и нас заверили, что можно».
Вены на шее офицера вздулись. Показывая пальцем, он закричал: « Турецкая граница закрыта. Если вы пройдете через эти ворота, то никогда не вернетесь назад. Вы слышите меня? Советую вам возвратиться туда, откуда пришли. Через пару минут меня уже здесь не будет. Так что шевелите мозгами».
Солнце клонилось к закату. Столько дней мы пробивались к этой границе. Мы торопливо выпалили: « Мы пойдем в Турцию».
Донельзя возмущенный офицер распорядился, чтобы военные распахнули ворота. Когда мы прошли сквозь них, он прокричал свое пророчество: « Дурачье, вас никогда не впустят обратно». Солдаты стояли с ружьями на изготове, пока за нашими спинами с лязгом не захлопнулись металические ворота.
Эта ничейная земля была и вправду самым необитаемым, запустелым местом, которое мне доводилось когда-либо видеть, пустынной глухоманью, используемой в качестве промежуточной буферной зоной между двумя недружественными странами. Солнце садилось. В отдаленнии я увидал змею, скользившую по выжженой солнцем земле. Несколько голых без листвы деревьев стояли словно часовые, отмечавшие наш путь. Становилось все темнее и темнее. В обычное время для путешественников этот отрезок пути не представлял себе ничего невероятного. Но той ночью из-за эпидемии и из-за того, что греческая граница была закрыта, эти места были абсолютно пустынны и безлюдны. Но особенно беззащитными мы чувствовали себя, потому что передвигаться нам приходилось в полной темноте и пешком. В футах 30 слева от нас я заприметил какие-то высохшие кости, но благоразумно решил не привлекать внимание спутников к этому зрелищу.
Изнутри меня разьедала тревога. А что если турецкая граница и впрямь закрыта. В посольстве сказали, что граница открыта, но то было уже неделю назад. Не окажемся ли мы в ловушке на этой ничейной земле, где нам суждено было умереть. Темень и холод становились сильнее, время от времени вонзаясь в тишину выли волки, и мы тихонько продвигались дальше. Я вспомнил, как владелец небольшой лавочки в Афинах предупреждал меня, что на этой полоске земли полно неразорвавшихся мин, оставшихся со времен греческой гражданской войны. Заденешь такую мину – и ног как не бывало. Содрогнувшись, я опасливо шагнул вперед, молясь на каждом шагу. Никто из нас не отваживался произнести ни единого слова.
Переход в 4 км в кромешной тьме был подобен прогулке по долине смерти. Дрожа, я чувствовал себя беспомощным и подавленным. В тот момент, когда казалось, что эта ночь никогда не закончится, где-то в отдалении тускло забрезжил огонек. Поспешив навстречу свету, мы увидали забор из металлических балок со спущенной поверху колючей проволокой. В центре прикрепленный болтами к воротам находился металлический флаг Турции. Мы ускорили шаг. За забором на карауле стоял вооруженный солдат, попыхивая сигаретой без фильтра. Всегда невозмутимый Рэмси шепнул: « Дайте я с ним разберусь». Он выудил паспорт из катомки и прокашлялся, чтобы привлечь внимание часового. Когда тот взглянул, Рэмси развернул паспорт, показывая вначале на нас, а затем на территорию за нами.
Страж оставался безучастным. Он только выкрикнул 2 слова: « Граница закрыта».
« Но, сэр, вы должны позволить нам зайти, иначе мы здесь умрем. Эти греки не впустят нас обратно».
« Граница закрыта». Из его рта вырвалось белесое облачко дыма, словно подчеркивая непреклонность этих двух сказанных им слов.
Нам некуда было деваться и мы чувствовали себя словно пленники, умоляющие о пощаде. Но от этого стражника вряд ли можно дождаться снисхождения, ведь запас его английского состоял всего из 2 слов: граница закрыта. Он загасил окурок сигареты о коблук сапога, и, топая, скрылся в темноте.
Минут через 20 он вернулся и увидал, что мы словно беженцы до сих пор стоим на том же месте за воротами.
Жестикулируя, он разразился прямо-таки целой литанией об изгнании: « Граница закрыта. Граница закрыта». Я подумал, что, может, он еще огонь по нам откроет. И как раз в этот момент на сцене появился старший по званию офицер. Но, должно быть, он проходил обучение в той же самой школе « Граница закрыта». Мы молча стояли, не двигаясь с места. В конце концов наше упорство и нежелание повернуть назад дошли до сознания второго стражника, и он немного смягчился. Загнав нас в деревянную будку, он конфисковал все наши вещи, включая паспорта, деньги и даже одежду из рюкзаков, потом запер дверь и оставил нас. Стоя почти голышом на леденящем холоде, мы размышляли. В лучшей ли мы сейчас ситуации, чем какое-то время назад на нейтральной полосе. И что будет дальше? Он что, оставил нас здесь умирать?
Приблизительно с полчаса мы стояли в этой импровизированной тюрьме в одном нижнем белье, дрожжа не только из-за холода, но и из-за неизвестности. Наконец вернулся наш тюремщик. Он вгляделся в наши лица, вернул одежду, поставил печати в паспорта и расплылся в улыбке. « Добро пожаловать в великую Турцию».
Глубоко потрясенные мы пересекли границу и вступили в совершенно новый мир.
Едва я вернулся в Афины, меня захлестнула лавина негативной информации. Оказывается, чтобы попасть в Индию, мне необходимо пройти через всю Турцию. Путешественники, побывавшие в Турции, предупреждали меня по поводу Стамбула. «На черном рынке Стамбула всегда есть спрос на донорскую кровь. Там тебе пообещают хорошо заплатить за здачу крови, а потом просто свяжут, выкачают у тебя всю кровь, а труп сбросят в Черное море». Другие встревали в разговор: « А знаете, что за гетто в Стамбуле? Просто райские кущи для бандитов, которым ничего не стоит убить тебя всего за одну лиру». Но твердо решив ехать, я перестал прислушиваться к подобным страшилкам.
В студенческом общежитии я навел справки о сухопутном маршруте в Индию. И вновь меня окружила группа европейцев, пытавшихся отговорить от поездки. « Да ты что, газет не читаешь? С ума сошел». Кто-то потрясал английской газетой перед моим лицом. «Турция охвачена эпидемией холеры» гласил заголовок. « Ты же не сможешь попасть в Индию, минуя Турцию». Да, в Турции действительно свирепствовала холера. Об этой новости писали по всей Европе. И только подумать, я хотел путешествовать автостопом по этой стране. Возможно, я и впрямь сошел с ума.
Среди всех этих советчиков-теоретиков выделялись двое молодых людей, которые, как и я сам, вознамеривались предпринять путешествие в Индию сухопутным способом. Один из них Джеф, американец из Сан Диего лет 20, высокий, атлетически сложенный, с квадратной челестью и крупным носом. Белокурые волосы почти до самых плеч разделял аккуратный пробор. Голубые глаза выглядывали из-под черной оправы очков. Несмотря на внешнюю грубоватость, он был очень добродушным малым. Как и я, он отправлялся в Индию в поисках смысла жизни. Непритязательный и обожающий повеселиться, он был из самых приятных и внушающих симпатию людей, с которыми мне довелось когда-либо встретиться. Второй – Рэмси, австралиец с румяным лицом и рыжеватыми волосами лет 30-35, был умудренным опытом путешественником. Но хотя он выглядел прожженным и крутым, сердце у него было тоже мягким. К тому же проехав на попутках через всю Европу и Азию, он приобрел зрелости и мудрости, так не достававшей всем нам. Я представился им своим именем – Ричард. Но в узком кругу путешественников меня уже знали как Монаха, потому Джеф и Рэмси стали называть меня как все.
Из нах троих только у одного Джэфа были кое-какие деньги. Улабаясь во весь рот широченной улыбкой он сказал: « Эй, парни, здесь не так уж много, но все, что у меня есть, это наше общее». Он пошарил рукой в рюкзаке и достал оттуда хлеб, кунжутное масло, шпинат, помидоры, оливки и брынзу. Оживленный, словно большой ребенок, он приготовил для нас вкуснейшего пиршество и разложил все поровну на 3 порции. Вонзив зубы в бутерброд, он откусил огромный кусок и, жуя, сказал: « Ну, а уж потом как-нибудь перебьемся, парни, верно я говорю?»
Мы с Рэмси закивали, смакуя бутерброды.
Это происходило в вестибюле студенческого общежития, где мы втроем торжественно отметили наш пакт о прокладке сухопутного маршрута в Индию. Затем мы отправились в посольство Турции, чтобы узнать не закрыта ли граница. « Граница открыта,» - горделиво сообщили нам в посольстве. Мы пришли туда на следующий день получать свои визы.
Чтобы попасть в Турцию, мы сначали добрались на попутках в библейский город Салонники, на северном побережье Греции, а оттуда отправились на восток к Кипи, северо-восточной точке Греции. День шел за днем, но на дороге не было ни одной попутки. Все же мы решили держаться ближе к границе, являвшейся мостом между Европой и Азией и главными воротами в Европу для контрабандистов, поставлявшие канабис и героин из средне восточной и юго восточной азии. Пограничный пост стоял далеко от каких либо городов. Несколько часов мы добирались до запустелой пропыленной заставы, где дорога резко оборвалась. Не суливший ничего хорошего металлический забор преграждал нам путь. Забор был увенчан завитками колючей проволоки и тянулся так далеко, насколько хватало глаз. Напротив стояли вооруженные автоматами солдаты греки. Подойдя к ближайшему солдату, Рэмси поинтересовался, где находится служба иммиграционного контроля. Тот указал на простенькую будку у забора. Там никого не было, а меж тем уже приближался вечер. И что теперь?
Мы были полны решимости продвигаться вперед, но единственным ответом на наши неоднократные попытки навести справки были только безразличие, раздражение или непонимание. Наконец, один молоденький солдат, наблюдавший за нами, исчез. Несколько минут спустя из палатки чайханы, которую мы до того момента не заметили, вышел сотрудник греческого имиграционного контроля. Это был тучный пузатый мужчина с густыми усами. Похоже его военная рубашка была ему тесновата на размер. Вытерев уголок рта салфеткой, он передал ее молодому интервьюэру консультанту и воззрился на нас.
« Что вы хотите?» - спросил он.
Рэмси невозмутимо ответил: « Хотим пересечь границу с Турцией».
Толстопузый недоверчиво взглянул на нас. « Невозможно, граница закрыта. В Турции свирепствует холера, распространяющася как пожар. Ни один нормальный человек не пойдет туда сейчас».
« А в посольстве нам сказали, что граница открыта,» - выпалил Джэф. « Мы хотим...»
« А вам известно, что такое эпидемия холеры?» - ощетинясь от злости заорал сотрудник. « Если я пропущу вас в эти ворота, назад вы уже через них не пройдете. Эта граница закрыта для входа». Он показал на восток в сторону темнеющего неба. « Здесь вокруг нейтральная полоса». Прищурив глаза, он добавил: « А знаете, что она собой представляет? Дикую глушь, полную ядовитых змей и голодных волков, пустыню без еды и воды».
Прежде, чем он смог вставить хоть еще слово, Джэф снова прервал его: « А почему же тогда в посольстве в Афинах нам сказали, что граница открыта? Мы уже все оплатили и нас заверили, что можно».
Вены на шее офицера вздулись. Показывая пальцем, он закричал: « Турецкая граница закрыта. Если вы пройдете через эти ворота, то никогда не вернетесь назад. Вы слышите меня? Советую вам возвратиться туда, откуда пришли. Через пару минут меня уже здесь не будет. Так что шевелите мозгами».
Солнце клонилось к закату. Столько дней мы пробивались к этой границе. Мы торопливо выпалили: « Мы пойдем в Турцию».
Донельзя возмущенный офицер распорядился, чтобы военные распахнули ворота. Когда мы прошли сквозь них, он прокричал свое пророчество: « Дурачье, вас никогда не впустят обратно». Солдаты стояли с ружьями на изготове, пока за нашими спинами с лязгом не захлопнулись металические ворота.
Эта ничейная земля была и вправду самым необитаемым, запустелым местом, которое мне доводилось когда-либо видеть, пустынной глухоманью, используемой в качестве промежуточной буферной зоной между двумя недружественными странами. Солнце садилось. В отдаленнии я увидал змею, скользившую по выжженой солнцем земле. Несколько голых без листвы деревьев стояли словно часовые, отмечавшие наш путь. Становилось все темнее и темнее. В обычное время для путешественников этот отрезок пути не представлял себе ничего невероятного. Но той ночью из-за эпидемии и из-за того, что греческая граница была закрыта, эти места были абсолютно пустынны и безлюдны. Но особенно беззащитными мы чувствовали себя, потому что передвигаться нам приходилось в полной темноте и пешком. В футах 30 слева от нас я заприметил какие-то высохшие кости, но благоразумно решил не привлекать внимание спутников к этому зрелищу.
Изнутри меня разьедала тревога. А что если турецкая граница и впрямь закрыта. В посольстве сказали, что граница открыта, но то было уже неделю назад. Не окажемся ли мы в ловушке на этой ничейной земле, где нам суждено было умереть. Темень и холод становились сильнее, время от времени вонзаясь в тишину выли волки, и мы тихонько продвигались дальше. Я вспомнил, как владелец небольшой лавочки в Афинах предупреждал меня, что на этой полоске земли полно неразорвавшихся мин, оставшихся со времен греческой гражданской войны. Заденешь такую мину – и ног как не бывало. Содрогнувшись, я опасливо шагнул вперед, молясь на каждом шагу. Никто из нас не отваживался произнести ни единого слова.
Переход в 4 км в кромешной тьме был подобен прогулке по долине смерти. Дрожа, я чувствовал себя беспомощным и подавленным. В тот момент, когда казалось, что эта ночь никогда не закончится, где-то в отдалении тускло забрезжил огонек. Поспешив навстречу свету, мы увидали забор из металлических балок со спущенной поверху колючей проволокой. В центре прикрепленный болтами к воротам находился металлический флаг Турции. Мы ускорили шаг. За забором на карауле стоял вооруженный солдат, попыхивая сигаретой без фильтра. Всегда невозмутимый Рэмси шепнул: « Дайте я с ним разберусь». Он выудил паспорт из катомки и прокашлялся, чтобы привлечь внимание часового. Когда тот взглянул, Рэмси развернул паспорт, показывая вначале на нас, а затем на территорию за нами.
Страж оставался безучастным. Он только выкрикнул 2 слова: « Граница закрыта».
« Но, сэр, вы должны позволить нам зайти, иначе мы здесь умрем. Эти греки не впустят нас обратно».
« Граница закрыта». Из его рта вырвалось белесое облачко дыма, словно подчеркивая непреклонность этих двух сказанных им слов.
Нам некуда было деваться и мы чувствовали себя словно пленники, умоляющие о пощаде. Но от этого стражника вряд ли можно дождаться снисхождения, ведь запас его английского состоял всего из 2 слов: граница закрыта. Он загасил окурок сигареты о коблук сапога, и, топая, скрылся в темноте.
Минут через 20 он вернулся и увидал, что мы словно беженцы до сих пор стоим на том же месте за воротами.
Жестикулируя, он разразился прямо-таки целой литанией об изгнании: « Граница закрыта. Граница закрыта». Я подумал, что, может, он еще огонь по нам откроет. И как раз в этот момент на сцене появился старший по званию офицер. Но, должно быть, он проходил обучение в той же самой школе « Граница закрыта». Мы молча стояли, не двигаясь с места. В конце концов наше упорство и нежелание повернуть назад дошли до сознания второго стражника, и он немного смягчился. Загнав нас в деревянную будку, он конфисковал все наши вещи, включая паспорта, деньги и даже одежду из рюкзаков, потом запер дверь и оставил нас. Стоя почти голышом на леденящем холоде, мы размышляли. В лучшей ли мы сейчас ситуации, чем какое-то время назад на нейтральной полосе. И что будет дальше? Он что, оставил нас здесь умирать?
Приблизительно с полчаса мы стояли в этой импровизированной тюрьме в одном нижнем белье, дрожжа не только из-за холода, но и из-за неизвестности. Наконец вернулся наш тюремщик. Он вгляделся в наши лица, вернул одежду, поставил печати в паспорта и расплылся в улыбке. « Добро пожаловать в великую Турцию».
Глубоко потрясенные мы пересекли границу и вступили в совершенно новый мир.
Комментариев нет:
Отправить комментарий