Кто сумашедший?
О, Арджуна, человек никогда не станет йогом,
Если он ест слишком много или слишком мало,
Спит слишком много или спит недостаточно.
-Бхагавад-гита, 6.16
Однажды пришел мой следователь поговорить с нами. В конце разговора он упомянул, что КГБ планирует отправить нас в психиатрическую больницу, так что я должен быть готов к этому.
«Ваши друзья уже там», - сказал он, имея ввиду Санньясу даса, Камаламалу даса, Атманаду даса и Бхакту Армена, - «и ты тоже скоро последуешь за ними».
Я спросил его по какой причине нас отправляют туда, и он ответил: «Ну, согласно мнению некоторых русских психиатров, большинство людей, которые вовлекаются в фанатичную религиозную деятельность, имеют различные умственные отклонения. Так что они хотят проверить всех вас и убедиться всё ли у вас в порядке».
«Разве я выгляжу как имеющий умственные отклонения?» - спросил я его.
Он стал улыбаться и ответил: «Я не знаю. Они скажут мне об этом после того, как осмотрят тебя, а я лишь запишу то, что они скажут».
«Это еще один трюк КГБ! Теперь они пытаются убедить людей, что мы компания дураков и фанатиков!»
Он опустил голову и ничего не сказал.
После это я лишь ждал, думая, «Сейчас откроют дверь, назовут моё имя и отвезут в психиатрическую лечебницу».
Несколько дней спустя, охранник прокричал моё имя, вызывая меня со всеми своими вещами, приглашая отправиться в место ещё более худшее, чем тюрьма. Адвайта, Шачисута и я были отправлены в Советаченскую Психиатрическую лечебницу, о чем нас и предупреждали.
Я сказал до свиданья и Харе Кришна всем, кто сидел вместе со мной в одной камере, и обнял каждого одного за другим. Все пожелали мне удачи, и больше не возвращаться в это ужасное место. Обычно когда прощаешься с кем-то, говоришь: «Возвращайся поскорей, или увидимся вскоре!» Но люди в тюрьме говорят друг другу: «Никогда не возвращайся!» Это самое лучшее пожелание в этом месте.
Я спускался вниз по лестнице, держа в руках маленький пакет с вещами. В таком положении испытываешь привязанность к любой мелочи, что имеешь, всё становиться очень важным и дорогим.
Они посадили нас с Адвайтой и Шачисутой в черный грузовик. Все мы похудели и выглядели совсем иначе по сравнению с теми впечатлениями, которые оставались у нас друг о друге перед заключением. Но, несмотря на всё это, мы были очень счастливы, что мы теперь вместе и у нас есть возможность поделиться опытом и чувствами, которые мы испытывали в этом аду. Мы так были счастливы видеть друг друга, что забыли про все страдания. До лечебницы было не далеко, поэтому мы с трудом успели поговорить друг с другом.
В тюрьме мы узнали от тех, кого уже отправляли в лечебницу о том, что это маленькое здание всего с четырьмя камерами. Мы также знали, что оставшуюся часть преданных привезли туда еще месяц назад. Несомненно, каждый из четверых наших друзей находился в одной из камер, и мы надеялись с ними встретиться.
Поскольку я был очень привязан к Санньясе дасу с нашей первой встречи, я молился Кришне о том, чтобы мы оказались в одной камере. Позднее, в поезде по дороге в Россию, Шачисута рассказывал, что он молился Кришне быть с Атманандой дасом, так как они были друзьями, а Адвайта молился, чтобы быть вместе с Камаламалой дасом. Кришна живет в сердце каждого, и точно знает, о чем мы думаем. Он осуществил все наши желания.
Наш грузовик остановился около входа в лечебницу, кто-то открыл ворота, чтобы мы въехали. Сначала нас отвели в комнату, где выдали очень странную одежду. Затем они забрали наши вещи и положили в коробку. Они не разрешили взять ничего с собой. Было запрещено иметь даже ручку и бумагу.
Нам не понравились эта старая и вонючая одежда, мы выглядели в ней очень странно. Одному Богу известно сколько человек носили эту ужасную одежду до нас. Адвайта улыбался, глядя на меня и Шачисуту: «Это наш следующий экзамен, дорогие братья. Давайте будем сильными и всегда помнить о Кришне, и Он поможет нам в любой ситуации». Мы кивнули в знак согласия. Охранник сказал следовать за ним, скрестив руки за спиной.
Сверху доносились странные звуки. Мы знали, что вот-вот мы увидимся со своими старыми друзьями. Когда мы вошли в коридор, то увидели высокого человека, который улыбался и говорил: «Харе Кришна, братья! Харибол!» Сначала мы не узнали нашего брата в Боге, так как он был такой худой и бледный. Они делали ему столько инъекций сильных препаратов, что мы с трудом узнали нашего дорогого друга Армена. Он заметил, что мы не узнали его, и поэтому стал говорить нам, «Это я, Армен! Братья, как вы?» Он высунул руку за решетку и стал махать нам. Моё сердце билось всё быстрее, и я не смог сдержать слёз. Затем мы увидели Камаламалу, который тоже сильно изменился, но выглядел счастливым и сильным. Он осунулся, но улыбаясь, спрашивал, как мы. Они открыли камеру и поместили Адвайту к Камаламале. Я подумал, что следующая камера Атмананды и последняя Санньясы. Кого они посадят к Атмананде? Они открыли дверь. Он был очень счастлив видеть нас, и кричал, «Харибол!» Я подумал, «Кого они посадят сюда?» Я не обращал внимания на свой страх. Я попытался расслабиться и стал читать в уме Харе Кришна мантру. Они потянули за руку Шачисуту и закрыли за ним дверь. «О, мой дорогой Кришна», - подумал я, -«спасибо тебе большое за Твою помощь! Теперь у меня есть 100% гарантия, что я скоро буду с Санньясой дасом, после столь долгой разлуки!»
Саньяса ждал меня, мы крепко обнялись. Мы сели на его кровать, он стал задавать много вопросов о моей жизни за последние месяцы. Это была большая комната с высоким потолком и одним или двумя окнами с решетками. Окна были так высоко, что мы не могли видеть, что снаружи. Чтобы посмотреть из окна, один становился на плечи другого и ставил носок одной ноги на небольшой выступ в стене. В комнате было десять или двенадцать металлических кроватей, как в больнице. Стены были окрашены в белый цвет, и выглядели так, как будто были недавно отреставрированы. От окон было достаточно света, поэтому лампочки не было. Было что-то жуткое во всем этом. Иногда, когда заключенные проходили мимо, я чувствовал ужасный запах медицинских препаратов от их одежды.
Я не мог поверить, что передо мной сидел Санньяса, тот самый, которого, я знал раньше. Он был такой худой! Он ходил очень медленно, его речь была невнятной. Подбородок стал острым, а глаза ввалились. Его лицо стало бледным. Я спросил, что с ним, и как его лечат. Он рассказал, что сначала его отвезли в Московскую больницу и держали около месяца. Месяц назад их четверых перевезли в Советачинскую Психиатрическую лечебницу для преступников. Им каждый день делали инъекции нейро-депресантов, Галапиридола и других лекарств. Такие лекарства делают заключенных слабыми и легко управляемыми.
Иногда, когда Санньяса говорил, его рот становился сухим, а глаза закатывались как у пьяного. Я не мог остановить слезы. Он прижимал меня к себе, и, пытаясь улыбнуться, говорил, что с ним всё в порядке. Я сквозь слезы спросил: «Что они с тобой сделали? Как они могут это делать с нами? Как?».
Я забыл свою боль, и его боль стала моей. Мне было так плохо, и в тоже время я чувствовал свою беспомощность. Я постоянно думал: «Что делать, как я могу помочь преданному Господа, который выполняет такое важное служение для Него?»
Один сумасшедший мужчина, сидевший на одной из кроватей, посмотрев на меня, громко произнес: «Эй, только посмотри! Еще один Харе Кришна пришел к нам! Теперь они не будут давать нам спать всю ночь; они будут повторять, «Харе харе харе харе бол бол бол бол кис кис кис кис и т.д.!»
Затем один охранник посмотрел на нас и стал смеяться, я не смог выдержать и закричал на него, «Что вы сделали с моим братом! Что вы делаете! Как вы можете это делать с невиновными? Вы сделали из него получеловека!»
Охранник перестал смеяться и позвал другого, они начали подбирать ключ к нашей камере. «Посмотри, кто-то здесь хочет укол, чтобы успокоиться!» - сказал он. Он вошел в камеру и сказал следовать за ним. Санньяса встал впереди меня и не давал мне идти. Он попросил охранников не трогать меня и сказал мне прекратить ругаться с ними. Иначе они мне сделают несколько инъекций, и я стану таким как он.
Они вошли и потянули меня за руки, Санньяса пытался тянуть из назад и со слезами на глазах просил: «Пожалуйста, не делайте это с ним, пожалуйста!»
Он продолжал говорить им, что я только что пришел и не знаю правил. Он заверил охранников, что объяснит мне, чтобы я больше этого не делал. В итоге, ругаясь, они бросили меня обратно в камеру.
Затем Санньяса рассказал мне всё, что они делали с ним и с другими, и что охранники могут выносить, а что нет. Он рассказал о путешествии на специальном тюремном поезде в Москву и обратно, которое длилось один месяц и обо всех таблетках, что им давали уже два месяца.
Его страдания не давали мне покоя ни днем ни ночью. Я не мог спать, видя, как он переносит боль от инъекций и препаратов. Все четверо преданных имели сходные проблемы, но Армену было труднее всех. Мы все видели, как день за днем, его движения и речь становятся расстроенными. Это доставляло мне ужасную боль, так как я не знал, как помочь своим друзьям. Как я мог им помочь, если сам находился в такой же беспомощной ситуации?»
Атмананда стал следующим, кто сильно пострадал от лекарств. Он стал смеяться целыми днями и говорить странные вещи, не свойственные ему. Иногда охранники дразнили его, иногда просили спеть или станцевать для них, что он и делал. Он пел бхаджан «Хари Харайе Нама Кришна» и смешно танцевал из-за того, что тело не слушалось его. Когда Атмананда так танцевал, я подходил ближе к решетке моей камеры и просил его остановиться, так как охранники просто смеялись над ним. Он мне говорил, что даже таким путем эти люди участвуют в киртане, и это изменит их жизнь в будущем. И он продолжал петь и танцевать.
Камаламала дас был сильнее всех нас. Не важно, сколько инъекций он получал, он контролировал себя и прекрасно двигался. Он давал нам сильное вдохновение и энтузиазм, шакти, чтобы вынести эту ситуацию. Он проповедовал всё время очень философски, так что никто не мог с ним поспорить. Мы все были счастливы, что он был с нами. Он имел очень сильную веру в нашего гуру, Харикешу Свами. Он всегда говорил, что наш гуру скоро вызволит нас от этого ада и заберет в духовный мир.
На четвертый или пятый день моего пребывания в лечебнице, мы услышали как Адвайта очень громко ругался на охранников, говоря, что им открыта прямая дорога в ад, поскольку они ставят все эти уколы нашим друзьям. Охранники открыли камеру и забрали его. Все заключенные смотрели сквозь решетки своих камер, пытаясь понять, что происходит. Они отвели его к доктору и стало очень тихо. Через десять минут они привели его обратно в камеру, но это уже был другой человек. Он уже не говорил, его рот высох, как у Санньясы, и ходил он как пьяный. На следующий день мы видели, как он страдает от лекарств, пытаясь одолеть боль.
На следующий день, когда его водили в ванную, я спросил, как он себя чувствует. Он медленно ответил, «Если они сделают еще одну инъекцию, я не смогу повторять мантру, так как инъекции причиняют сильную боль. Трудно контролировать язык и ум, и всё время сохнет в во рту». Я не мог поверить своим ушам. Он был таким серьезным преданным и сильной личностью, а говорил как слабый человек. И я начал молиться: «О, мой Господь, пожалуйста, не дай этим демонам поставить эти сумашедшие уколы мне. Если Адвайта не может вынести эту боль, то как я смогу вынести её?» На следующее утро нас всех троих отвели к доктору Армену. После заполнения бумаг, он приказал охранникам отвести меня в другую комнату, сдать кровь.
Затем меня вернули в камеру, где я думал над жизнью в лечебнице. Мы не могли видеть преданных в других камерах, но могли переговариваться, когда не было охранников. Нас кормили лучше, чем в тюрьме. Во время еды мы выходили в коридор, где стояли несколько столов и стульев. Нам давали даже двадцать граммов масла каждое утро, и хлеб того же качества, что я ел в Русской армии. Ванная была только одна в конце широкого коридора. Мы ходили туда только в определенное время. Было очень сложно уговорить охранников, если мы хотели пойти туда в другое время, нас должно было быть хотя бы трое, чтобы убедить охранника сопровождать нас. Поэтому мы ходили в ванную каждый раз, когда нас выводили есть.
Было похоже, что им понравилась моя кровь, так как меня вызывали много раз и брали много крови. Я спрашивал докторов, зачем они берут так много крови, но они все говорили, что следуют предписаниям доктора Армена. Позднее мы узнали, что они продавали нашу кровь другим больницам.
Они продолжали делать инъекции и давать таблетки другим преданным. Санньяса чувствовал себя очень слабым и я не знал, как помочь ему. Иногда он неподвижно сидел и долгое время смотрел в одну точку, не говоря ни слова. Затем он вставал и трясся, как будто ему было холодно. Я укрывал его одеялом, но вскоре ему становилось жарко, и он ложился от боли. Тогда я забирался под одеяло, слезы текли из моих глаз, когда я молился Кришне о том, чтобы Он помог Санньясе, такому замечательному преданному. Санньяса был очень сильной личностью, и не важно что происходило и в каком состоянии он был, он каждый день заканчивал свои шестнадцать кругов Харе Кришна маха-мантры - его решимость удивляла меня и в тоже время вдохновляла меня идти дальше с новой силой.
Однажды меня вызвали, надели наручники, и сказали следовать за охранником на улицу. Я думаю, что это был первый раз за шесть или семь месяцев, когда я шел по траве, а не по полу. Был солнечный день, я зажмурился от яркого света. Я смотрел по сторонам как ребенок, радуясь тому, что вижу деревья, людей, которые прогуливались или сидели на скамейке под деревьями. Все смотрели на меня, так я был в наручниках и странной одежде. Я чувствовал себя смущенно. Я хотел закричать и рассказать всем, что я не преступник, а невиновный, но кто бы поверил?
Я был счастлив слышать пение птиц, а свежий ветер был нектаром для меня. Я почесал нос плечом. Я хотел рассказать людям, как они удачливы, что находятся на свободе. Иногда мы не чувствуем счастья от этой свободы, мы жалуемся на разные ситуации, или мы несчастны, когда кто-то создает нам небольшие проблемы. Я говорю вам, если вас оставить даже на короткое время за железной дверью, где не будет ничего кроме грязных темных стен, то, как только вы выйдите, то будете рады всему в вашей жизни, даже старой квартире или некомфортной окружающей среде. Конечно, вы будете рады небу, пению птиц, сломанному стулу и ржавому велосипеду, старой машине и работе, за которую платят меньше, чем вы хотите.
Иногда спустя много лет, после того как я освободился, я замечаю, что даже преданные Кришны привязываются к материальным вещам, которые приносят нам больше страдания, чем счастья. Люди всегда хотят получить больше от этого материального мира, чем им действительно нужно. Невозможно удовлетворить наши желания и чувства, которые сильнее чем огонь, они готовы сжечь всё на своем пути, лишь бы удовлетворить маленькие, временные и бесполезные желания. Когда мы жалуемся на ситуацию, в которой находимся, Кришна дает нам хороший урок, помещая на некоторое время в еще худшую ситуацию, чтобы мы оценили как подарок, то, что имели вчера или месяц назад. Тогда мы понимаем самую важную вещь в нашей жизни, что материальный мир находится в бедственном положении, и есть только одно решение наших проблем – это полное предание себя Кришне.
Поэтому я действительно оценил то, что мне было дано, и снова и снова приносил поклоны Господу Кришне за то, что за столь короткое время научил меня тому, на что многие люди тратят многие годы, а иногда всю жизнь. Самый важный урок – это почитать всех преданных Господа и не совершать оскорблений по отношению к ним. Я понял, что каждый преданный, который серьезно повторяет святое имя, это - очень уникальная личность, дорогая Кришне. И возможно, иногда они совершают ошибки, тогда Сам Кришна лично заботится о нем или о ней наилучшим образом, и мы даже не можем представить как. Иногда нам может не нравится, что делают преданные, но это может нравиться Кришне. Мои дорогие друзья, пожалуйста, цените всё, что вы имеете сейчас; просто продолжайте служить Кришне и любите всё, что дает вам Господь, как самих себя.
Если он ест слишком много или слишком мало,
Спит слишком много или спит недостаточно.
-Бхагавад-гита, 6.16
Однажды пришел мой следователь поговорить с нами. В конце разговора он упомянул, что КГБ планирует отправить нас в психиатрическую больницу, так что я должен быть готов к этому.
«Ваши друзья уже там», - сказал он, имея ввиду Санньясу даса, Камаламалу даса, Атманаду даса и Бхакту Армена, - «и ты тоже скоро последуешь за ними».
Я спросил его по какой причине нас отправляют туда, и он ответил: «Ну, согласно мнению некоторых русских психиатров, большинство людей, которые вовлекаются в фанатичную религиозную деятельность, имеют различные умственные отклонения. Так что они хотят проверить всех вас и убедиться всё ли у вас в порядке».
«Разве я выгляжу как имеющий умственные отклонения?» - спросил я его.
Он стал улыбаться и ответил: «Я не знаю. Они скажут мне об этом после того, как осмотрят тебя, а я лишь запишу то, что они скажут».
«Это еще один трюк КГБ! Теперь они пытаются убедить людей, что мы компания дураков и фанатиков!»
Он опустил голову и ничего не сказал.
После это я лишь ждал, думая, «Сейчас откроют дверь, назовут моё имя и отвезут в психиатрическую лечебницу».
Несколько дней спустя, охранник прокричал моё имя, вызывая меня со всеми своими вещами, приглашая отправиться в место ещё более худшее, чем тюрьма. Адвайта, Шачисута и я были отправлены в Советаченскую Психиатрическую лечебницу, о чем нас и предупреждали.
Я сказал до свиданья и Харе Кришна всем, кто сидел вместе со мной в одной камере, и обнял каждого одного за другим. Все пожелали мне удачи, и больше не возвращаться в это ужасное место. Обычно когда прощаешься с кем-то, говоришь: «Возвращайся поскорей, или увидимся вскоре!» Но люди в тюрьме говорят друг другу: «Никогда не возвращайся!» Это самое лучшее пожелание в этом месте.
Я спускался вниз по лестнице, держа в руках маленький пакет с вещами. В таком положении испытываешь привязанность к любой мелочи, что имеешь, всё становиться очень важным и дорогим.
Они посадили нас с Адвайтой и Шачисутой в черный грузовик. Все мы похудели и выглядели совсем иначе по сравнению с теми впечатлениями, которые оставались у нас друг о друге перед заключением. Но, несмотря на всё это, мы были очень счастливы, что мы теперь вместе и у нас есть возможность поделиться опытом и чувствами, которые мы испытывали в этом аду. Мы так были счастливы видеть друг друга, что забыли про все страдания. До лечебницы было не далеко, поэтому мы с трудом успели поговорить друг с другом.
В тюрьме мы узнали от тех, кого уже отправляли в лечебницу о том, что это маленькое здание всего с четырьмя камерами. Мы также знали, что оставшуюся часть преданных привезли туда еще месяц назад. Несомненно, каждый из четверых наших друзей находился в одной из камер, и мы надеялись с ними встретиться.
Поскольку я был очень привязан к Санньясе дасу с нашей первой встречи, я молился Кришне о том, чтобы мы оказались в одной камере. Позднее, в поезде по дороге в Россию, Шачисута рассказывал, что он молился Кришне быть с Атманандой дасом, так как они были друзьями, а Адвайта молился, чтобы быть вместе с Камаламалой дасом. Кришна живет в сердце каждого, и точно знает, о чем мы думаем. Он осуществил все наши желания.
Наш грузовик остановился около входа в лечебницу, кто-то открыл ворота, чтобы мы въехали. Сначала нас отвели в комнату, где выдали очень странную одежду. Затем они забрали наши вещи и положили в коробку. Они не разрешили взять ничего с собой. Было запрещено иметь даже ручку и бумагу.
Нам не понравились эта старая и вонючая одежда, мы выглядели в ней очень странно. Одному Богу известно сколько человек носили эту ужасную одежду до нас. Адвайта улыбался, глядя на меня и Шачисуту: «Это наш следующий экзамен, дорогие братья. Давайте будем сильными и всегда помнить о Кришне, и Он поможет нам в любой ситуации». Мы кивнули в знак согласия. Охранник сказал следовать за ним, скрестив руки за спиной.
Сверху доносились странные звуки. Мы знали, что вот-вот мы увидимся со своими старыми друзьями. Когда мы вошли в коридор, то увидели высокого человека, который улыбался и говорил: «Харе Кришна, братья! Харибол!» Сначала мы не узнали нашего брата в Боге, так как он был такой худой и бледный. Они делали ему столько инъекций сильных препаратов, что мы с трудом узнали нашего дорогого друга Армена. Он заметил, что мы не узнали его, и поэтому стал говорить нам, «Это я, Армен! Братья, как вы?» Он высунул руку за решетку и стал махать нам. Моё сердце билось всё быстрее, и я не смог сдержать слёз. Затем мы увидели Камаламалу, который тоже сильно изменился, но выглядел счастливым и сильным. Он осунулся, но улыбаясь, спрашивал, как мы. Они открыли камеру и поместили Адвайту к Камаламале. Я подумал, что следующая камера Атмананды и последняя Санньясы. Кого они посадят к Атмананде? Они открыли дверь. Он был очень счастлив видеть нас, и кричал, «Харибол!» Я подумал, «Кого они посадят сюда?» Я не обращал внимания на свой страх. Я попытался расслабиться и стал читать в уме Харе Кришна мантру. Они потянули за руку Шачисуту и закрыли за ним дверь. «О, мой дорогой Кришна», - подумал я, -«спасибо тебе большое за Твою помощь! Теперь у меня есть 100% гарантия, что я скоро буду с Санньясой дасом, после столь долгой разлуки!»
Саньяса ждал меня, мы крепко обнялись. Мы сели на его кровать, он стал задавать много вопросов о моей жизни за последние месяцы. Это была большая комната с высоким потолком и одним или двумя окнами с решетками. Окна были так высоко, что мы не могли видеть, что снаружи. Чтобы посмотреть из окна, один становился на плечи другого и ставил носок одной ноги на небольшой выступ в стене. В комнате было десять или двенадцать металлических кроватей, как в больнице. Стены были окрашены в белый цвет, и выглядели так, как будто были недавно отреставрированы. От окон было достаточно света, поэтому лампочки не было. Было что-то жуткое во всем этом. Иногда, когда заключенные проходили мимо, я чувствовал ужасный запах медицинских препаратов от их одежды.
Я не мог поверить, что передо мной сидел Санньяса, тот самый, которого, я знал раньше. Он был такой худой! Он ходил очень медленно, его речь была невнятной. Подбородок стал острым, а глаза ввалились. Его лицо стало бледным. Я спросил, что с ним, и как его лечат. Он рассказал, что сначала его отвезли в Московскую больницу и держали около месяца. Месяц назад их четверых перевезли в Советачинскую Психиатрическую лечебницу для преступников. Им каждый день делали инъекции нейро-депресантов, Галапиридола и других лекарств. Такие лекарства делают заключенных слабыми и легко управляемыми.
Иногда, когда Санньяса говорил, его рот становился сухим, а глаза закатывались как у пьяного. Я не мог остановить слезы. Он прижимал меня к себе, и, пытаясь улыбнуться, говорил, что с ним всё в порядке. Я сквозь слезы спросил: «Что они с тобой сделали? Как они могут это делать с нами? Как?».
Я забыл свою боль, и его боль стала моей. Мне было так плохо, и в тоже время я чувствовал свою беспомощность. Я постоянно думал: «Что делать, как я могу помочь преданному Господа, который выполняет такое важное служение для Него?»
Один сумасшедший мужчина, сидевший на одной из кроватей, посмотрев на меня, громко произнес: «Эй, только посмотри! Еще один Харе Кришна пришел к нам! Теперь они не будут давать нам спать всю ночь; они будут повторять, «Харе харе харе харе бол бол бол бол кис кис кис кис и т.д.!»
Затем один охранник посмотрел на нас и стал смеяться, я не смог выдержать и закричал на него, «Что вы сделали с моим братом! Что вы делаете! Как вы можете это делать с невиновными? Вы сделали из него получеловека!»
Охранник перестал смеяться и позвал другого, они начали подбирать ключ к нашей камере. «Посмотри, кто-то здесь хочет укол, чтобы успокоиться!» - сказал он. Он вошел в камеру и сказал следовать за ним. Санньяса встал впереди меня и не давал мне идти. Он попросил охранников не трогать меня и сказал мне прекратить ругаться с ними. Иначе они мне сделают несколько инъекций, и я стану таким как он.
Они вошли и потянули меня за руки, Санньяса пытался тянуть из назад и со слезами на глазах просил: «Пожалуйста, не делайте это с ним, пожалуйста!»
Он продолжал говорить им, что я только что пришел и не знаю правил. Он заверил охранников, что объяснит мне, чтобы я больше этого не делал. В итоге, ругаясь, они бросили меня обратно в камеру.
Затем Санньяса рассказал мне всё, что они делали с ним и с другими, и что охранники могут выносить, а что нет. Он рассказал о путешествии на специальном тюремном поезде в Москву и обратно, которое длилось один месяц и обо всех таблетках, что им давали уже два месяца.
Его страдания не давали мне покоя ни днем ни ночью. Я не мог спать, видя, как он переносит боль от инъекций и препаратов. Все четверо преданных имели сходные проблемы, но Армену было труднее всех. Мы все видели, как день за днем, его движения и речь становятся расстроенными. Это доставляло мне ужасную боль, так как я не знал, как помочь своим друзьям. Как я мог им помочь, если сам находился в такой же беспомощной ситуации?»
Атмананда стал следующим, кто сильно пострадал от лекарств. Он стал смеяться целыми днями и говорить странные вещи, не свойственные ему. Иногда охранники дразнили его, иногда просили спеть или станцевать для них, что он и делал. Он пел бхаджан «Хари Харайе Нама Кришна» и смешно танцевал из-за того, что тело не слушалось его. Когда Атмананда так танцевал, я подходил ближе к решетке моей камеры и просил его остановиться, так как охранники просто смеялись над ним. Он мне говорил, что даже таким путем эти люди участвуют в киртане, и это изменит их жизнь в будущем. И он продолжал петь и танцевать.
Камаламала дас был сильнее всех нас. Не важно, сколько инъекций он получал, он контролировал себя и прекрасно двигался. Он давал нам сильное вдохновение и энтузиазм, шакти, чтобы вынести эту ситуацию. Он проповедовал всё время очень философски, так что никто не мог с ним поспорить. Мы все были счастливы, что он был с нами. Он имел очень сильную веру в нашего гуру, Харикешу Свами. Он всегда говорил, что наш гуру скоро вызволит нас от этого ада и заберет в духовный мир.
На четвертый или пятый день моего пребывания в лечебнице, мы услышали как Адвайта очень громко ругался на охранников, говоря, что им открыта прямая дорога в ад, поскольку они ставят все эти уколы нашим друзьям. Охранники открыли камеру и забрали его. Все заключенные смотрели сквозь решетки своих камер, пытаясь понять, что происходит. Они отвели его к доктору и стало очень тихо. Через десять минут они привели его обратно в камеру, но это уже был другой человек. Он уже не говорил, его рот высох, как у Санньясы, и ходил он как пьяный. На следующий день мы видели, как он страдает от лекарств, пытаясь одолеть боль.
На следующий день, когда его водили в ванную, я спросил, как он себя чувствует. Он медленно ответил, «Если они сделают еще одну инъекцию, я не смогу повторять мантру, так как инъекции причиняют сильную боль. Трудно контролировать язык и ум, и всё время сохнет в во рту». Я не мог поверить своим ушам. Он был таким серьезным преданным и сильной личностью, а говорил как слабый человек. И я начал молиться: «О, мой Господь, пожалуйста, не дай этим демонам поставить эти сумашедшие уколы мне. Если Адвайта не может вынести эту боль, то как я смогу вынести её?» На следующее утро нас всех троих отвели к доктору Армену. После заполнения бумаг, он приказал охранникам отвести меня в другую комнату, сдать кровь.
Затем меня вернули в камеру, где я думал над жизнью в лечебнице. Мы не могли видеть преданных в других камерах, но могли переговариваться, когда не было охранников. Нас кормили лучше, чем в тюрьме. Во время еды мы выходили в коридор, где стояли несколько столов и стульев. Нам давали даже двадцать граммов масла каждое утро, и хлеб того же качества, что я ел в Русской армии. Ванная была только одна в конце широкого коридора. Мы ходили туда только в определенное время. Было очень сложно уговорить охранников, если мы хотели пойти туда в другое время, нас должно было быть хотя бы трое, чтобы убедить охранника сопровождать нас. Поэтому мы ходили в ванную каждый раз, когда нас выводили есть.
Было похоже, что им понравилась моя кровь, так как меня вызывали много раз и брали много крови. Я спрашивал докторов, зачем они берут так много крови, но они все говорили, что следуют предписаниям доктора Армена. Позднее мы узнали, что они продавали нашу кровь другим больницам.
Они продолжали делать инъекции и давать таблетки другим преданным. Санньяса чувствовал себя очень слабым и я не знал, как помочь ему. Иногда он неподвижно сидел и долгое время смотрел в одну точку, не говоря ни слова. Затем он вставал и трясся, как будто ему было холодно. Я укрывал его одеялом, но вскоре ему становилось жарко, и он ложился от боли. Тогда я забирался под одеяло, слезы текли из моих глаз, когда я молился Кришне о том, чтобы Он помог Санньясе, такому замечательному преданному. Санньяса был очень сильной личностью, и не важно что происходило и в каком состоянии он был, он каждый день заканчивал свои шестнадцать кругов Харе Кришна маха-мантры - его решимость удивляла меня и в тоже время вдохновляла меня идти дальше с новой силой.
Однажды меня вызвали, надели наручники, и сказали следовать за охранником на улицу. Я думаю, что это был первый раз за шесть или семь месяцев, когда я шел по траве, а не по полу. Был солнечный день, я зажмурился от яркого света. Я смотрел по сторонам как ребенок, радуясь тому, что вижу деревья, людей, которые прогуливались или сидели на скамейке под деревьями. Все смотрели на меня, так я был в наручниках и странной одежде. Я чувствовал себя смущенно. Я хотел закричать и рассказать всем, что я не преступник, а невиновный, но кто бы поверил?
Я был счастлив слышать пение птиц, а свежий ветер был нектаром для меня. Я почесал нос плечом. Я хотел рассказать людям, как они удачливы, что находятся на свободе. Иногда мы не чувствуем счастья от этой свободы, мы жалуемся на разные ситуации, или мы несчастны, когда кто-то создает нам небольшие проблемы. Я говорю вам, если вас оставить даже на короткое время за железной дверью, где не будет ничего кроме грязных темных стен, то, как только вы выйдите, то будете рады всему в вашей жизни, даже старой квартире или некомфортной окружающей среде. Конечно, вы будете рады небу, пению птиц, сломанному стулу и ржавому велосипеду, старой машине и работе, за которую платят меньше, чем вы хотите.
Иногда спустя много лет, после того как я освободился, я замечаю, что даже преданные Кришны привязываются к материальным вещам, которые приносят нам больше страдания, чем счастья. Люди всегда хотят получить больше от этого материального мира, чем им действительно нужно. Невозможно удовлетворить наши желания и чувства, которые сильнее чем огонь, они готовы сжечь всё на своем пути, лишь бы удовлетворить маленькие, временные и бесполезные желания. Когда мы жалуемся на ситуацию, в которой находимся, Кришна дает нам хороший урок, помещая на некоторое время в еще худшую ситуацию, чтобы мы оценили как подарок, то, что имели вчера или месяц назад. Тогда мы понимаем самую важную вещь в нашей жизни, что материальный мир находится в бедственном положении, и есть только одно решение наших проблем – это полное предание себя Кришне.
Поэтому я действительно оценил то, что мне было дано, и снова и снова приносил поклоны Господу Кришне за то, что за столь короткое время научил меня тому, на что многие люди тратят многие годы, а иногда всю жизнь. Самый важный урок – это почитать всех преданных Господа и не совершать оскорблений по отношению к ним. Я понял, что каждый преданный, который серьезно повторяет святое имя, это - очень уникальная личность, дорогая Кришне. И возможно, иногда они совершают ошибки, тогда Сам Кришна лично заботится о нем или о ней наилучшим образом, и мы даже не можем представить как. Иногда нам может не нравится, что делают преданные, но это может нравиться Кришне. Мои дорогие друзья, пожалуйста, цените всё, что вы имеете сейчас; просто продолжайте служить Кришне и любите всё, что дает вам Господь, как самих себя.
После прогулки по двору психиатрической больницы, меня отвели в другое здание, меня закрыли в комнате, где меня ждали три или четыре врача. Один был похож на сумасшедшего ученого. Он стал дразнить меня и строить странные лица. Я спокойно делал то, что сказал мне делать Санньяса, я отвечал на их вопросы, чтобы они не побили меня снова. Врач казался совершенно психически больным, корча злые рожи, он высовывал язык, как будто его ударили лицом об стол. Какая-то полная женщина очень быстро делала заметки на большом листе бумаги, время от времени странно посматривая на меня. Затем меня отвели в следующую комнату, сняли наручники и сказали зайти в огромную машину и сесть.
Два санитара стали протирать спиртом некоторые места на моем теле и голове, куда затем поместили сорок или пятьдесят датчиков, подсоединенных к компьютеру. Мне сказали закрыть глаза и расслабиться. Они закрыли дверь, выключили свет, и сказали попытаться ни о чем не думать. Я действовал совершенно наоборот, открыв глаза, я держал тело и мышцы в напряжении, боясь, делать то, что они говорят. Раздался громкий звук, и датчики на моем теле стали щелкать, тыкая меня. Когда я услышал, как принтер снаружи начал что-то печатать, я начал повторять Харе Кришна мантру так быстро, как только мог. Мы выучили правило, что в таких ситуациях, когда ты не знаешь, что происходит и что делать, лучше повторять Харе Кришна и думать только о Кришне.
То, что они делали, заняло десять минут. Они мне не сказали ничего о том, что они делали и что происходит. Затем меня вернули в камеру. Санньяса и я долго пытались понять, что это было. Странно, что они провели эту процедуру только со мной и ни с кем больше.
Однажды днем мы услышали, как кто-то тихо зовет нас снаружи. Это была Дамаянти деви даси (Армини). Она спрашивала как у нас дела. Я поднял Санньясу к окну и он стал медленно говорить с ней. Несколько заключенных стояли около двери и смотрели, чтобы, когда придет охранник, сообщить нам об этом. Санньяса разговаривал преимущественно жестами; в противном случае охранник бы услышал разговор. Через некоторое время Санньяса дал ей понять, что лучше нам поговорить напрямую, чтобы она рассказала всем, что здесь происходит.
Он позвал охранника и спросил, сколько будет стоить поговорить с Дамаянти. Я не помню, сколько Санньяса согласился заплатить, но это были большие деньги для нас. Охранник сказал, что она должна принести деньги вечером, когда все врачи уйдут и останутся только охранники. Он отвел Санньясу вниз по лестнице в отдельную комнату минут на сорок пять для разговора с Дамаянти.
Когда Санньяса встретился с ней, мы все были очень счастливы, что наконец-то мы могли рассказать о реальной картине того, что происходит с нами, преданным во всем мире. Санньяса рассказал обо всем, что творили эти демоны с нами, и Дамаянти отослала информацию в Москву нашему учителю и Киртирадже Прабху, которые организовали митинги и демонстрации по всему миру перед всеми русскими посольствами. Они организовали комитет "Свободу Советским преданным" и собрали тысячи подписей, чтобы отослать Михаилу Горбачеву.
В Австралии, преданные организовали программу, где мальчик преданный по имени Прахлад спел очень душевную песню, написанную им о Советских преданных (Это видео есть на сайте hkussr.com). Эта песня стала вскоре очень популярной по всему миру, иногда её можно было услышать по радио. Преданные ходили с плакатами с нашими изображениями, они пели и просили помочь каждого. Прахлад с другими детьми преданных ходили по улицам и со слезами на глазах пели "Мистер Горбачев, освободите наших друзей!" Преданные записали это на видео и каким-то образом отдали премьер-министру Австралии, который собирался ехать в Россию на встречу с Михаилом Горбачевым. Он пообещал отдать это видео Горбачеву и сделал это.
Эти действия принесли хороший эффект. Мы услышали, что благодаря этой пропаганде полиция потребовала, чтобы координатор русских психиатрических клиник беседовал с каждым преданным лично перед тем, как подписывать любые бумаги, констатирующие, что все преданные Харе Кришна сумасшедшие и жертвы религиозного культа.
И действительно, спустя некоторое время координатор русских психиатрических клиник вскоре приехала из Москвы в Армению на несколько дней и разговаривала с каждым из нас отдельно. Она была интересной и приятной женщиной лет сорока пяти. По-моему её звали Людмила. Она с добротой разговаривала с нами. Она, похоже, искренне пыталась понять сознание Кришны, что нам очень понравилось, а также реальную ситуацию, в которой мы находились.
Сначала, с ней встретились Санньяса и Камаламала, затем Атмананда и Армен, затем Агван и Сако. Я был последним. Каждый проповедовал ей как мог, и она была очень счастлива слушать нас по очереди. От неё зависело, что она решит написать о нас, нормальные мы или больные.
Она спросила как я повторяю мантру без четок; я показал ей свои новые маленькие четки, сделанные из тонких белых ниток. Мы делали в одном месте несколько узлов, затем через некоторое расстояние ещё один, и так далее, делая круг из двадцати семи или пятидесяти четырех узлов, и читали на них. Она пыла потрясена этой идеей и попросила дать ей мои четки. Она очень долго смотрела на них, поворачивая в руках. Она сказала, что в бумагах написано, что я принимал наркотики, перед тем, как присоединится к движению Харе Кришна. Она хотела знать, какого рода наркотики я принимал. Она удивилась, что я отказался от опиума и гашиша так просто, а теперь распрощался с ними на всегда.
Она провела в клинике три или четыре дня, и так как мы прославляли прасад Кришны, она сказала, что хочет его попробовать, по крайней мере, посмотреть на что похож его вкус. Санньяса сказал, что если она сможет организовать новую посуду, овощи и необходимые ингредиенты, мы приготовим обед для всех в лечебнице, и она сможет попробовать тоже. Она попросила главврача устроить всё для нас. Главврач очень удивился, что такая важная женщина, глава всех психиатрических клиник Советского Союза, хочет поесть еду, приготовленную, по их мнению, сумасшедшими. Санньяса подготовил список необходимого, и к следующему утру всё было готово.
Врачи не разрешили всем нам участвовать в приготовлении; Санньяса должен был приготовить всё сам. Мне позволили только порезать овощи. Вскоре вся лечебница наполнилась запахами, и все только и говорили об этом, в ожидании отведать немного пищи, предложенной Кришне.
Он сделал несколько блюд и предложил их Кришне на кухне. Мы воспользовались возможностью спеть киртан для Кришны, сказав, что без этой религиозной части, блюда не будут совершенно готовы. Я вел киртан, и все повторяли за мной, мы слышали как все заключенные подпевают в своих камерах. Все охранники дразнили нас и гримасничали, но у них не было выбора, они тоже слушали киртан, поскольку главврач разрешил нам петь. Это был единственный день, когда они нам ничего не говорили; в этот день главврач позволил нам делать всё, что мы захотим.
Вскоре прасад был готов. Сначала, Санньяса положил прасад всем врачам на нижнем этаже, затем они разрешили каждой камере по очереди выходить и кушать прасад за столами в коридоре. Не было сомнений, это был лучший вкус, который я когда-либо пробовал в жизни, до и после моего ареста! У нас было три сладких блюда, пять или шесть соленых и два напитка. Это был экстаз! Мы чувствовали себя как Васудева, празднующий день явления Господа Кришны в тюрьме Камсы; это было что-то экстраординарное для каждого из нас.
Только один сумасшедший мужчина не ел прасад. Ему было около пятидесяти, он всю жизнь работал мясником и сидел за изнасилование восьмилетней девочки. Он ненавидел нас больше, чем кто-либо другой здесь. Некоторые люди в нашей камере были явно сумасшедшими, но этот был особенно сумасшедшим. Некоторые преступники проходили в лечебнице необходимые процедуры, чтобы выявить были ли они в состоянии аффекта, совершая преступление. Но этого человека мы запомнили навсегда!
Он пытался показать, что он сумасшедший, чтобы его не отправили обратно в тюрьму, а оставили вместо этого в психиатрической клинике на всю оставшуюся жизнь. Он прекрасно понимал, что если его отправят обратно в тюрьму, заключенные сделают его жизнь невыносимой. Как только приходил доктор, он падал на пол, трясся, высовывал язык и демонстрировал другие повадки сумасшедшего. Он был высоким, худым мужчиной со звериными чертами лица. Он вел себя очень агрессивно по отношению к преданным. Он всегда передразнивал меня и Санньясу, преследуя меня везде. Иногда утром, когда мы сидели и читали джапу, он подходил и кричал, " Я - Бог! Я - Бог! Вы должны поклоняться мне, а не Кришне! Кто такой Кришна? Кришны нет!" Затем он орал: "Что вы за армяне, если повторяете "Кришна, Кришна"?"
Когда мы жаловались охранникам, они только смеялись. Иногда он приходил, садился с нами и спрашивал, что мы думаем об этом и о том. Иногда он прославлял нас: "О да, это верно, замечательно!" Когда ему что-то не нравилось, он становился злым на нас и кричал, пару раз он кидался на Санньясу и пытался его душить. Нам кое-как удавалась оттянуть его.
Один раз он был в хорошем настроении и рассказал нам удивительную историю из своей жизни, которую я никогда не забуду. Однажды во время работы на бойне, убивая животных топором, он увидел нечто необычное, что заставило его очень испугаться и удивиться.
В тот день на бойню привезли огромного быка в большом грузовике. Бык отказывался выходить из грузовика, даже когда его сильно избили палками. Мясник чувствовал, что бык точно знает, что они собирались сделать с ним, и сильно ревел и пытался ударить своими огромными рогами. Они уже выбились из сил, но бык не сдвинулся ни на дюйм. Один мясник набросил цепь на шею быка, а другой конец привязал к столбу около входа. Затем грузовик поехал вперед, и быку ничего не оставалось, как выпрыгнуть из грузовика. Он себя сильно поранил, что еще больше разозлило его.
Они кое-как затолкали быка в здание, и привели его на третий этаж, где собирались сделать ему электрошок, убить его и разрезать на части. Но как только они втолкнули быка в помещение, он стал бегать как сумасшедший и разрушать своими огромными рогами все машины и оборудование, с помощью которого убивали тысячи и тысячи животных. Всё искрилось, валил дым от горящих проводов. Металлические крючки и оборудование валилось на бетонный пол с невыносимым шумом. Все так напугались, что закрыли железную дверь с решеткой и стали наблюдать снаружи. Бык стал нападать на них через дверь и пытался сломать замки. Он казалось, хотел убить их всех одного за другим. Так как кровь текла из его тела и рогов, бык ревел от боли и злости. Он стал беспомощно бегать по кругу.
На мгновение бык остановился напротив решетки и посмотрел прямо в глаза мясников, затем повернулся и побежал к зарешеченному окну. Прыгнув и вытолкнув всё окно из стены, он упал с третьего этажа, продемонстрировав самоубийство прямо на глазах мясников (от удара его практически разорвало в клочья). Заключенный сказал, что он поверил, что этот бык обладал высоким интеллектом. Он вспомнил, что когда он посмотрел в глаза быку, ему показалось, что бык его ругает за то, что он делает с животными. Он сказал, что никогда не забудет этот случай, глаза и чувства этого быка.
Мы были очень тронуты этой историей, и часто рассказывали её людям, когда начиналась дискуссия об убийстве животных. То был единственный день, когда мы видели его в нормальном состоянии. В остальных случаях он всегда вел себя как сумасшедший, чтобы доказать врачам, что он ненормальный и избежать возвращения в тюрьму. В тюрьме заключенные избили бы его до смерти за преступление, которое он совершил. Там никто не уважал таких людей. Обычно он ходил по комнате и разговаривал сам с собой, ругая кого-нибудь. Он просил нас ударить его, чтобы врачи пришли и увидели, какой он сумасшедший.
На следующий день после того, как Санньяса приготовил для всех обед, врач вызвала его, чтобы поделиться мнением о прасаде, а также чтобы поговорить о том, что будет с нами, и какой отчет она напишет о нас. Нам всем было тревожно узнать диагноз, потому что от её мнения зависело наше будущее. Немного погодя, когда Санньяса вернулся, улыбка на его лице сказала нам о том, что есть хорошие новости.
Он был счастлив сказать, что Людмиле понравились все наши ответы на её вопросы. Она пришла к заключению, что мы все нормальные, хорошие люди, и она не подпишет фальшивый документ, не подтверждающий её решения. Ей также понравилось, что все заключенные отзывались о нас хорошо. Она сказала, что написала очень положительный отчет о нас, но это всё, что она может сделать для нас, остальное зависит от КГБ. Она также сказала, что прасад был замечательным, и она переписала несколько рецептов из записей Санньясы. Она уехала на следующий день и я больше никогда ее не видел.
Несколько лет спустя Санньяса встретил её в Москве. Она была очень счастлива увидеть его. В итоге она стала хорошим другом преданных и начала регулярно посещать храм в Москве. Она иногда читала джапу и стала вегетарианкой. Она сказала Санньясе, что после того как она не подписала ложный отчет для КГБ, её уволили, но она никогда не жалела об этом.
После того, как её отчет был готов, им ничего не оставалось, как отправить нас (Шачисуту, Адвайту и меня) обратно в тюрьму, для ожидания суда. Так как по закону, если заключенные не являются психически больными, их отправляют в трудовой лагерь. Мы вернулись в те же камеры, где мы провели много дней и пробыли там до дня суда. Некоторых заключенных уже не было, но некоторые, которых мы знали, были там, что делало нашу жизнь немного легче. Нам сказали больше не проповедовать.
Два санитара стали протирать спиртом некоторые места на моем теле и голове, куда затем поместили сорок или пятьдесят датчиков, подсоединенных к компьютеру. Мне сказали закрыть глаза и расслабиться. Они закрыли дверь, выключили свет, и сказали попытаться ни о чем не думать. Я действовал совершенно наоборот, открыв глаза, я держал тело и мышцы в напряжении, боясь, делать то, что они говорят. Раздался громкий звук, и датчики на моем теле стали щелкать, тыкая меня. Когда я услышал, как принтер снаружи начал что-то печатать, я начал повторять Харе Кришна мантру так быстро, как только мог. Мы выучили правило, что в таких ситуациях, когда ты не знаешь, что происходит и что делать, лучше повторять Харе Кришна и думать только о Кришне.
То, что они делали, заняло десять минут. Они мне не сказали ничего о том, что они делали и что происходит. Затем меня вернули в камеру. Санньяса и я долго пытались понять, что это было. Странно, что они провели эту процедуру только со мной и ни с кем больше.
Однажды днем мы услышали, как кто-то тихо зовет нас снаружи. Это была Дамаянти деви даси (Армини). Она спрашивала как у нас дела. Я поднял Санньясу к окну и он стал медленно говорить с ней. Несколько заключенных стояли около двери и смотрели, чтобы, когда придет охранник, сообщить нам об этом. Санньяса разговаривал преимущественно жестами; в противном случае охранник бы услышал разговор. Через некоторое время Санньяса дал ей понять, что лучше нам поговорить напрямую, чтобы она рассказала всем, что здесь происходит.
Он позвал охранника и спросил, сколько будет стоить поговорить с Дамаянти. Я не помню, сколько Санньяса согласился заплатить, но это были большие деньги для нас. Охранник сказал, что она должна принести деньги вечером, когда все врачи уйдут и останутся только охранники. Он отвел Санньясу вниз по лестнице в отдельную комнату минут на сорок пять для разговора с Дамаянти.
Когда Санньяса встретился с ней, мы все были очень счастливы, что наконец-то мы могли рассказать о реальной картине того, что происходит с нами, преданным во всем мире. Санньяса рассказал обо всем, что творили эти демоны с нами, и Дамаянти отослала информацию в Москву нашему учителю и Киртирадже Прабху, которые организовали митинги и демонстрации по всему миру перед всеми русскими посольствами. Они организовали комитет "Свободу Советским преданным" и собрали тысячи подписей, чтобы отослать Михаилу Горбачеву.
В Австралии, преданные организовали программу, где мальчик преданный по имени Прахлад спел очень душевную песню, написанную им о Советских преданных (Это видео есть на сайте hkussr.com). Эта песня стала вскоре очень популярной по всему миру, иногда её можно было услышать по радио. Преданные ходили с плакатами с нашими изображениями, они пели и просили помочь каждого. Прахлад с другими детьми преданных ходили по улицам и со слезами на глазах пели "Мистер Горбачев, освободите наших друзей!" Преданные записали это на видео и каким-то образом отдали премьер-министру Австралии, который собирался ехать в Россию на встречу с Михаилом Горбачевым. Он пообещал отдать это видео Горбачеву и сделал это.
Эти действия принесли хороший эффект. Мы услышали, что благодаря этой пропаганде полиция потребовала, чтобы координатор русских психиатрических клиник беседовал с каждым преданным лично перед тем, как подписывать любые бумаги, констатирующие, что все преданные Харе Кришна сумасшедшие и жертвы религиозного культа.
И действительно, спустя некоторое время координатор русских психиатрических клиник вскоре приехала из Москвы в Армению на несколько дней и разговаривала с каждым из нас отдельно. Она была интересной и приятной женщиной лет сорока пяти. По-моему её звали Людмила. Она с добротой разговаривала с нами. Она, похоже, искренне пыталась понять сознание Кришны, что нам очень понравилось, а также реальную ситуацию, в которой мы находились.
Сначала, с ней встретились Санньяса и Камаламала, затем Атмананда и Армен, затем Агван и Сако. Я был последним. Каждый проповедовал ей как мог, и она была очень счастлива слушать нас по очереди. От неё зависело, что она решит написать о нас, нормальные мы или больные.
Она спросила как я повторяю мантру без четок; я показал ей свои новые маленькие четки, сделанные из тонких белых ниток. Мы делали в одном месте несколько узлов, затем через некоторое расстояние ещё один, и так далее, делая круг из двадцати семи или пятидесяти четырех узлов, и читали на них. Она пыла потрясена этой идеей и попросила дать ей мои четки. Она очень долго смотрела на них, поворачивая в руках. Она сказала, что в бумагах написано, что я принимал наркотики, перед тем, как присоединится к движению Харе Кришна. Она хотела знать, какого рода наркотики я принимал. Она удивилась, что я отказался от опиума и гашиша так просто, а теперь распрощался с ними на всегда.
Она провела в клинике три или четыре дня, и так как мы прославляли прасад Кришны, она сказала, что хочет его попробовать, по крайней мере, посмотреть на что похож его вкус. Санньяса сказал, что если она сможет организовать новую посуду, овощи и необходимые ингредиенты, мы приготовим обед для всех в лечебнице, и она сможет попробовать тоже. Она попросила главврача устроить всё для нас. Главврач очень удивился, что такая важная женщина, глава всех психиатрических клиник Советского Союза, хочет поесть еду, приготовленную, по их мнению, сумасшедшими. Санньяса подготовил список необходимого, и к следующему утру всё было готово.
Врачи не разрешили всем нам участвовать в приготовлении; Санньяса должен был приготовить всё сам. Мне позволили только порезать овощи. Вскоре вся лечебница наполнилась запахами, и все только и говорили об этом, в ожидании отведать немного пищи, предложенной Кришне.
Он сделал несколько блюд и предложил их Кришне на кухне. Мы воспользовались возможностью спеть киртан для Кришны, сказав, что без этой религиозной части, блюда не будут совершенно готовы. Я вел киртан, и все повторяли за мной, мы слышали как все заключенные подпевают в своих камерах. Все охранники дразнили нас и гримасничали, но у них не было выбора, они тоже слушали киртан, поскольку главврач разрешил нам петь. Это был единственный день, когда они нам ничего не говорили; в этот день главврач позволил нам делать всё, что мы захотим.
Вскоре прасад был готов. Сначала, Санньяса положил прасад всем врачам на нижнем этаже, затем они разрешили каждой камере по очереди выходить и кушать прасад за столами в коридоре. Не было сомнений, это был лучший вкус, который я когда-либо пробовал в жизни, до и после моего ареста! У нас было три сладких блюда, пять или шесть соленых и два напитка. Это был экстаз! Мы чувствовали себя как Васудева, празднующий день явления Господа Кришны в тюрьме Камсы; это было что-то экстраординарное для каждого из нас.
Только один сумасшедший мужчина не ел прасад. Ему было около пятидесяти, он всю жизнь работал мясником и сидел за изнасилование восьмилетней девочки. Он ненавидел нас больше, чем кто-либо другой здесь. Некоторые люди в нашей камере были явно сумасшедшими, но этот был особенно сумасшедшим. Некоторые преступники проходили в лечебнице необходимые процедуры, чтобы выявить были ли они в состоянии аффекта, совершая преступление. Но этого человека мы запомнили навсегда!
Он пытался показать, что он сумасшедший, чтобы его не отправили обратно в тюрьму, а оставили вместо этого в психиатрической клинике на всю оставшуюся жизнь. Он прекрасно понимал, что если его отправят обратно в тюрьму, заключенные сделают его жизнь невыносимой. Как только приходил доктор, он падал на пол, трясся, высовывал язык и демонстрировал другие повадки сумасшедшего. Он был высоким, худым мужчиной со звериными чертами лица. Он вел себя очень агрессивно по отношению к преданным. Он всегда передразнивал меня и Санньясу, преследуя меня везде. Иногда утром, когда мы сидели и читали джапу, он подходил и кричал, " Я - Бог! Я - Бог! Вы должны поклоняться мне, а не Кришне! Кто такой Кришна? Кришны нет!" Затем он орал: "Что вы за армяне, если повторяете "Кришна, Кришна"?"
Когда мы жаловались охранникам, они только смеялись. Иногда он приходил, садился с нами и спрашивал, что мы думаем об этом и о том. Иногда он прославлял нас: "О да, это верно, замечательно!" Когда ему что-то не нравилось, он становился злым на нас и кричал, пару раз он кидался на Санньясу и пытался его душить. Нам кое-как удавалась оттянуть его.
Один раз он был в хорошем настроении и рассказал нам удивительную историю из своей жизни, которую я никогда не забуду. Однажды во время работы на бойне, убивая животных топором, он увидел нечто необычное, что заставило его очень испугаться и удивиться.
В тот день на бойню привезли огромного быка в большом грузовике. Бык отказывался выходить из грузовика, даже когда его сильно избили палками. Мясник чувствовал, что бык точно знает, что они собирались сделать с ним, и сильно ревел и пытался ударить своими огромными рогами. Они уже выбились из сил, но бык не сдвинулся ни на дюйм. Один мясник набросил цепь на шею быка, а другой конец привязал к столбу около входа. Затем грузовик поехал вперед, и быку ничего не оставалось, как выпрыгнуть из грузовика. Он себя сильно поранил, что еще больше разозлило его.
Они кое-как затолкали быка в здание, и привели его на третий этаж, где собирались сделать ему электрошок, убить его и разрезать на части. Но как только они втолкнули быка в помещение, он стал бегать как сумасшедший и разрушать своими огромными рогами все машины и оборудование, с помощью которого убивали тысячи и тысячи животных. Всё искрилось, валил дым от горящих проводов. Металлические крючки и оборудование валилось на бетонный пол с невыносимым шумом. Все так напугались, что закрыли железную дверь с решеткой и стали наблюдать снаружи. Бык стал нападать на них через дверь и пытался сломать замки. Он казалось, хотел убить их всех одного за другим. Так как кровь текла из его тела и рогов, бык ревел от боли и злости. Он стал беспомощно бегать по кругу.
На мгновение бык остановился напротив решетки и посмотрел прямо в глаза мясников, затем повернулся и побежал к зарешеченному окну. Прыгнув и вытолкнув всё окно из стены, он упал с третьего этажа, продемонстрировав самоубийство прямо на глазах мясников (от удара его практически разорвало в клочья). Заключенный сказал, что он поверил, что этот бык обладал высоким интеллектом. Он вспомнил, что когда он посмотрел в глаза быку, ему показалось, что бык его ругает за то, что он делает с животными. Он сказал, что никогда не забудет этот случай, глаза и чувства этого быка.
Мы были очень тронуты этой историей, и часто рассказывали её людям, когда начиналась дискуссия об убийстве животных. То был единственный день, когда мы видели его в нормальном состоянии. В остальных случаях он всегда вел себя как сумасшедший, чтобы доказать врачам, что он ненормальный и избежать возвращения в тюрьму. В тюрьме заключенные избили бы его до смерти за преступление, которое он совершил. Там никто не уважал таких людей. Обычно он ходил по комнате и разговаривал сам с собой, ругая кого-нибудь. Он просил нас ударить его, чтобы врачи пришли и увидели, какой он сумасшедший.
На следующий день после того, как Санньяса приготовил для всех обед, врач вызвала его, чтобы поделиться мнением о прасаде, а также чтобы поговорить о том, что будет с нами, и какой отчет она напишет о нас. Нам всем было тревожно узнать диагноз, потому что от её мнения зависело наше будущее. Немного погодя, когда Санньяса вернулся, улыбка на его лице сказала нам о том, что есть хорошие новости.
Он был счастлив сказать, что Людмиле понравились все наши ответы на её вопросы. Она пришла к заключению, что мы все нормальные, хорошие люди, и она не подпишет фальшивый документ, не подтверждающий её решения. Ей также понравилось, что все заключенные отзывались о нас хорошо. Она сказала, что написала очень положительный отчет о нас, но это всё, что она может сделать для нас, остальное зависит от КГБ. Она также сказала, что прасад был замечательным, и она переписала несколько рецептов из записей Санньясы. Она уехала на следующий день и я больше никогда ее не видел.
Несколько лет спустя Санньяса встретил её в Москве. Она была очень счастлива увидеть его. В итоге она стала хорошим другом преданных и начала регулярно посещать храм в Москве. Она иногда читала джапу и стала вегетарианкой. Она сказала Санньясе, что после того как она не подписала ложный отчет для КГБ, её уволили, но она никогда не жалела об этом.
После того, как её отчет был готов, им ничего не оставалось, как отправить нас (Шачисуту, Адвайту и меня) обратно в тюрьму, для ожидания суда. Так как по закону, если заключенные не являются психически больными, их отправляют в трудовой лагерь. Мы вернулись в те же камеры, где мы провели много дней и пробыли там до дня суда. Некоторых заключенных уже не было, но некоторые, которых мы знали, были там, что делало нашу жизнь немного легче. Нам сказали больше не проповедовать.
1 комментарий:
Эх, заждались продолжения
Отправить комментарий